Звонкий смех, играющий переливами холодных осколков льда. Он везде - невидим, неосязаем, его даже сложно услышать. Окружает единым коконом, звучит отовсюду и одновременно из ниоткуда. Смех, не оставляющий надежды на подсказку, и темноволосая девчонка, как слепой котенок, делает нелепые выпады, пытаясь настигнуть противника.
Они играют. У этого развлечения нет названия и четко поставленной цели - ее хозяйка еще сама не знает, чего хочет. Река, меняющая свое русло. Пробивать новый путь тяжело и почти бессмысленно, и Рукия так же слепо ищет теряющуюся в тумане неизвестности тропу, терпеливо дожидающуюся ее.
Соде но Шираюки тоже ждет.
Она знает, что Рукия не видит ее. Между ними - снежная пурга, вьюга и ледяные глыбы. Между ними - еще не родившееся понимание и чуждость неизвестности. Между ними - страх и легкое восхищение, что испытывает каждый раз маленькая руконгайка, стоит лишь увидеть ее расплывчатые очертания. Кучики останавливается посреди битвы, вглядываясь в слепящие белым контуры и проступающие на горизонте снежные равнины. Позади них - дышащие зеленью лета шапки деревьев и чистое небо над головой. Рукия растерянна, и Шиба обязательно выбьет меч из ее рук, а вместе с ним растворятся и иллюзорные картины - лишь смех, звенящий сотнями ледяных колокольчиков, донесут порывы ветра.
Соде но Шираюки часто приходит к ней. Но каждый раз, словно начиная все с начала, Рукия оборачивает на ее зов, ищет глазами размытые очертания, чуть щурится, пытаясь разглядеть лучше прекрасную незнакомку. Она никак не привыкнет к ней. И даже если они наедине и между ними всего лишь припорошенная снегом из глубин подсознания тропа - девчонка не сдвинется с места. Она не решится даже заговорить, пока все вновь не растает, развеянное ветрами реальности, еще долго гоняющими по кругу не услышанный зов.
Рукия еще не готова.

Девушка тренируется каждый день. Настойчиво отрабатывает удары, зарабатывая ссадины, ушибы, грубые мозоли от неудобного меча - такого же, как у всех. Еще не занпакто - просто катаны. Соде но Шираюки ощущает, что рукам ее хозяйки становится чужд этот меч - они готовы крепко сжать своими маленькими ладонями ту сущность этой катаны, что уже давно живет в ее душе.
- Кто.. ты такая? – девочка наконец решается задать сокровенный вопрос. Катаны, что совсем недавно была в ее руках, нет. Ладони свободны, и, если разжать, ни один звук не потревожит спокойствие этого мира. Снег скрадывает лишние звуки, которых нет. Он заменяет привычные стены тренировочного зала, словно так и должно быть, словно ничего, кроме этой белизны, не было.
- Твой занпакто, - но ее имени Рукия не слышит, как не слышала его и раньше, как не замечала присутствия и удивлялась каждому появлению - каждому проблеску их близости, когда она могла заметить ледяную принцессу. Кучики рассеянно улыбается. Она никогда не спрашивает ее имени. Просто постепенно перестает удивляться появлениям, привыкает к ледяным перезвонам. Маленькая руконгайся делает первый шаг. А за ним еще один и еще, подходя к концу припорошенной снегом тропы, где стоит ее занпакто. И на легком снежном покрывале остаются следы.
Но Соде но Шираюки знает все ее желания. Они – одно целое, раскрытая с разных концов книга, лишь перелистни пару страниц – что еще проще? Но когда Рукия сама рассказывает ей о своей жизни - намного ценнее. Она делает еще один шаг навстречу. Смелее чем раньше, раскованнее и спокойней.
- Ты ведь хочешь узнать мое имя? - все понятно и без вопросов, но ее девочка удивлена: широко-распахнутые глаза искрятся этим чувством. Ей достается понимающая улыбка, и Рукия неуверенно кивает. Но и в этот раз до нее не достучатся простые и давно знакомые слова.
- Рань меня, - Шираюки кивает на катану в нежных ладонях. Кучики и не замечает, что в этот раз ее руки не пусты - в них самое обычное оружие, еще один безликий клон. Но занпакто знает - ее хозяйку волнует не это. Ее волнуют слова, уже потерявшиеся в сонной вьюге, лениво перебирающей снежные пряди. Кучики не понимает их значение и смысл. Широко-распахнутые глаза, но у удивленья другой оттенок. Она качает головой – ответ отрицательный. Но Соде но Шираюки знает и об этом. Заранее. Полы одежды касаются заснеженной земли, но не тревожа  ее - неслышно, неощутимо. Белоснежная кожа почти сливает с отблесками лезвия, которое сжимают тонкие пальцы. И как бы сильно не сжали - ничего не произойдет. Словно затупившееся острие не может оставить ни одной отметины на теле занпакто. Бледные губы растянуты в улыбке - девочка не может не принять это условие.
Чем ближе люди - тем проще ранить друг друга.

Противник почти не различим. И этому виной ни солнечный свет, бьющий в глаза, ни усталость от непрекращающейся череды ударов, разрезающих лишь воздух. Расплывчатые контуры, растекающиеся светом в разных направлениях. Она везде. Ее голос, очертания, снег и морозный аромат. Но каждый раз клинок разит не в цель, встречая лишь упругий воздух.
Кучики повторяет отработанные удары и выпады, продумывает шаги и бессмысленно бьет, резво подскакивая прямо к нечеткому образу. Но он колеблется из стороны в стороны, и расплывается, оставляя перед глазами лишь теряющиеся вдалеке стволы деревьев. И все по кругу.
Ее хозяйка проходит в шаге от нее. Ее тянет в нужную сторону, но кто-то неизвестный путает маршруты, меняя курс на подходе к цели. Соде но Шираюки не двигается с места, ждет. А девочка остается, постепенно выдыхается, но продолжает отрабатывать и дальше удары. Так все выглядит в глазах ее наставника. В глазах же занпакто - еще один непреодоленный шаг. Рукия ступает и поскальзывается, проходит такие долгожданные для Шираюки сантиметры и оказывается вновь на шаг позади. Она прикрывает глаза и припорошенные инеем ресница блестят на солнце. Радостный, празднично убранный зеленью день.
..Сладким покалыванием по телу разливается боль, исходя от руки, поднимаясь выше, раскрывая глаза. Она смотрит на свою хозяйку, катану, доверительно прижавшуюся к бледной коже, и улыбается. Спокойно, тепло, отражая в изгибе губ всю праздничность цветущего дня. И протягивает руку, по которой нерешительным ручейком стекает кровь из тонкого разреза. Ладонь у Рукии маленькая, и Соде но Шираюки легко сжимает ее, прикасаясь к теплой коже. Звучит все тот же не смех - голос, отраженными осколками льда, звучащий одним и тем же именем в голове. Она не раз его слышала, но не слушала.
- Соде но Шираюки!.. - ее хозяйка ярко улыбается, с восхищением рассматривая свой занпакто. Она тоже улыбается, запоминая как звучит из уст Рукии ее имя.
На месте пореза остается шрам, до сих пор бороздящий тонкой линией белоснежную кожу. Раны, нанесенные ею, не проходят.