«Зачем он это сделал?» - Суйгецу устало откинулся на спину, глядя в бескрайнее небо. – «Айзен… зачем?»
Перспектива навсегда остаться среди пустых пугала. Не то чтобы Суйгецу скучал по их прежнему дому – по большему счету он считал домом лишь свой внутренний мир, в котором можно было спрятаться и забыть обо всем. Материальный мир всегда казался ему чем-то враждебным. Но сейчас прежнее место обитания Айзена казалось почти милым. Особенно по сравнению с Уэко Мундо. Идея провести всю оставшуюся жизнь в виде меча вдруг показалась Суйгецу неожиданно заманчивой. Не все ли равно, где ты находишься, если можно спрятаться во внутреннем мире, словно черепаха в своем панцире? В этом панцире всегда было хорошо и уютно – благодаря магии иллюзий Суйгецу мог создать для себя хоть восточный будуар, хоть зеленую долину, с мчащимися по ней дикими мустангами. Ему никогда не было скучно в своей призрачной фантазии – он так часто создавал иллюзии, что ледяную воду и стеклянные цветы, которые составляли его внутренний мир на самом деле, он видел лишь тогда, когда к нему приходил Айзен.
Он не осуждал хозяина. Вера в то, что хозяин знает, как лучше, была непоколебима. Суйгецу просто не мог понять мотивов своего владельца. Возможно, следовало спросить у него самого при следующей встрече?

«Зачем он это сделал?» - Суйгецу устало откинулся на спину, глядя в бескрайнее небо. – «Айзен… зачем?»
Перспектива навсегда остаться среди пустых пугала. Не то чтобы Суйгецу скучал по их прежнему дому – по большему счету он считал домом лишь свой внутренний мир, в котором можно было спрятаться и забыть обо всем. Материальный мир всегда казался ему чем-то враждебным. Но сейчас прежнее место обитания Айзена казалось почти милым. Особенно по сравнению с Уэко Мундо. Идея провести всю оставшуюся жизнь в виде меча вдруг показалась Суйгецу неожиданно заманчивой. Не все ли равно, где ты находишься, если можно спрятаться во внутреннем мире, словно черепаха в своем панцире? В этом панцире всегда было хорошо и уютно – благодаря магии иллюзий Суйгецу мог создать для себя хоть восточный будуар, хоть зеленую долину, с мчащимися по ней дикими мустангами. Ему никогда не было скучно в своей призрачной фантазии – он так часто создавал иллюзии, что ледяную воду и стеклянные цветы, которые составляли его внутренний мир на самом деле, он видел лишь тогда, когда к нему приходил Айзен.
Он не осуждал хозяина. Вера в то, что хозяин знает, как лучше, была непоколебима. Суйгецу просто не мог понять мотивов своего владельца. Возможно, следовало спросить у него самого при следующей встрече? Конечно, это мало что изменит – Айзен в любом случае поступит так, как будет считать нужным. Обычно Суйгецу это даже нравилось – так ему не нужно было самому принимать решения. Он ни на что не променял бы свое сладкое рабство, тем более, что Айзен всегда очень бережно обращался со своим оружием. Кажется, Суйгетсу был для него не просто вещью, как можно было бы ожидать, а личностью со своими желаниями и собственным мнением. Однако в этот раз он просто сделал то, что сделал – неожиданно для всех, даже для Суйгецу. Было немного обидно, что хозяин не поделился с мечом своими замыслами… поймав себя на этой мысли, Суйгецу внезапно рассмеялся. Да, воистину, к хорошему быстро привыкаешь. А ведь в том, чтобы делиться со своим мечом планами, не было ничего нормального. С Айзеном юноша почти забывал, что он вообще-то всего лишь вещь. И теперь, когда Айзен поступил так, как следовало хозяину, Суйгецу даже удивился. И все же в глубине души теплилась уверенность, что Айзен все объяснит, в результате чего станет ясно, что поступить иначе действительно было нельзя.